Пора спать. А завтра снова Первая мировая и полковник Хауз. Мистер Уткин любит его, и я люблю, ещё со времён работы над Вильсоном. Но очень хочется не этого, а Шекспира и говорить. За последние пару недель я, кажется, говорить разучилась.
А на днях шёл лёд и я вспоминала это:
Четвертый год.
Глаза — как лед.
Брови — уже роковые.
Сегодня впервые
С кремлевских высот
Наблюдаешь ты
Ледоход.
Льдины, льдины —
И купола.
Звон золотой,
Серебряный звон.
Руки — скрещены,
Рот — нем.
Брови сдвинув — Наполеон! —
Ты созерцаешь — Кремль.
— Мама, куда — лед идет?
— Вперед, лебеденок!
Мимо дворцов, церквей, ворот —
Вперед, лебеденок!
Синий
Взор — озабочен.
— Ты меня любишь, Марина?
— Очень!
— Навсегда?
— Да.
Скоро — закат,
Скоро — назад:
Тебе — в детскую, мне —
Письма читать дерзкие,
Кусать рот.
А лед
Всё
Идет.
М. Цветаева, 24 марта 1916